Испания, начало двадцатого века. Реальная история своего времени. Некая женщина, ставшая тюремным смотрителем для своих дочерей, соседствовала с поэтом. Так рассказывали родственники Лорки. Сюжет будущей пьесы он каждый день видел своими глазами.
Властная Бернарда (Галина Алехина) объявляет траур по усопшему мужу. Восемь лет ни один мужчина не сможет войти в ее дом. Тем временем ее дочери начинают сходить с ума от желания сбросить оковы и, наконец, выйти замуж.
Отношения – сплошная патология. Ее усугубляет Землянский. Режиссер ищет предполагаемые причины неистовства. Ревность, страх, ненависть – не импульсивные эмоции, это общая болезнь на фоне инцеста. Заложницей ситуации становится сама Альба. Ребенком ее насилует отец, следом второй муж развращает старшую дочь, Ангустиас (Ирина Кривонос). Та рожает – и снова девочку. Бернарда отбирает малышку, называя ее своим дитём. У всех трагичных событий в этой семье одни и те же зловершители – мужчины. У Альбы есть причины, чтобы так злостно и неотступно оберегать своих девочек. Но бедствие всё равно неминуемо.
Весь этот психологический фундамент поднял режиссер-хореограф. Вторая часть регалий здесь весьма значима. Пластика – единственный способ существования на сцене. Диалог в танце – простой и понятный без единого слова, подтекст – в мимике и жестах. Движения абстрактные, при этом синхронные – над точностью здесь поработали. Пять актрис – в едином порыве. Дочери – носители самых ярких эмоций, их пластическое поведение выражает индивидуальность, но в эмоциях отчаяния и злости – манёвры одни и те же.
Оригинальная Испания не воцарилась у Землянского. Декорации – на удивление в стиле хай-тек, не изобилуют претенциозностью. Двери, ключи от которых хранит Альба, похожие на шкаф-купе, четыре серых кирпичных стены, черный «погребальный» стол, кости домино, которые рушатся при малейшем прикосновении. Падение одной – падение для всех, как и в семье Бернарды. Тема заточения, плена, безвыходности или одной общей трагедии: веревки – вместо пут и упряжек. Впрочем, символизм превалирует.
«Зеркала-подносы – как олицетворение Зазеркалья. Да, это всё работает на раскрытие сюжета в целом. Нити судьбы, которые в финале превращаются в косы, тронутые сединой. Кирпичи – как средство уйти от окружающей действительности, либо попытаться что-то восстановить. Перекати-поле – символ бесприютности, попытки зацепиться за жизнь. Белая скатерть – надежда...», – рассказал в своем интервью газете «Бумеранг» Сергей Землянский.
Игра светом, а главное, музыка – неотъемлемая часть пластической драмы: режущая, ввинчивающая каждую ноту, как бы концентрирует на каждом переломном моменте. Некоторые зрители не выдерживали напряжения. Звуки были настолько острыми и иступляющими, что люди вскакивали с мест по направлению к выходу. Был ли это ход композитора (Павел Акимкин) или небрежная отстройка аппаратуры – неизвестно. Хотя в некоторых моментах, действительно, хотелось уйти. Не из-за плохой игры или разочарования в постановке, а лишь потому, что режиссер ставил несколько логических точек в действии: смерть Бернарды, танец с канвой для вышивки и ангельской стоп-позицией, эпизод с разрезанием сковывающих нитей.
Однако актеры возрождались в каждой мизансцене и уводили зрителя обратно в сюжет. Последние полчаса на авансцене разворачивалась история Аделы (Екатерина Жирова). Оградить ее от связи с мужчиной Альбе так и не удалось. И вот – эпизод передачи фамильной цепочки. Бернарда срывает кулон с шеи младшей дочери и резким движением прикладывает к ее животу. Семейство, очевидно, ждет пополнения. Только счастливого отца строгая хозяйка дома пытается пристрелить. Но, спуская курок, палит в воздух. Испуганный мужчина сбегает. Рок. События повторяются.
В пьесе Лорки торжествует не освобождение, а принципиальность Альбы. Она вновь объявляет траур и заставляет домочадцев сообщить всем – ее дочь умерла невинной.
«Молчать!.. Я сказала молчать!.. Можешь плакать, но только, когда ты одна! Мы все погружаемся в траур... Я приказываю молчать. Молчать!»
Но только не в этот раз. Адела погибает, вместе с ней – нерождённое дитя. Она – единственная, кто уходит с надеждой. Еще верит в избавление и принимает его легко. А впрочем, смерть девушки описана лишь в тексте. Режиссер не дает конкретики. Каким будет финал – решит для себя зритель.
